Я действительно не чувствовал груза своих лет, но понимал, что не смогу осуществить всё задуманное. Мне нужно было управлять уже не только своим додзё. Многие токийские университеты создавали группы обучения каратэ при своих кафедрах физического воспитания, и все эти группы нуждались в инструкторах. Одному человеку обслуживать все додзё и разъезжать из университета в университет было просто невозможно, поэтому своих наиболее способных учеников я назначил инструкторами в их собственных университетах вместо меня. Я взял своего третьего сына помощником в своём додзё и поручил ему проведение ежедневных тренировок, а сам только контролировал ход обучения у него и в университетах. Я должен заметить, что наша деятельность не ограничивалась пределами Токио. Многие выпускники моего додзё и каратэка из университетов получали работу в провинциальных городах, в результате чего каратэ стало известным по всей стране, и было построено множество новых додзё. Теперь у меня появилась ещё одна обязанность: распространение каратэ привело к тому, что меня постоянно осаждали представители местных групп с просьбами приехать, чтобы прочесть им лекцию и устроить показательные выступления. Уезжая на продолжительное время, я знал, что оставляю додзё в надёжных руках моих старших учеников. Меня часто спрашивают, как я выбрал себе псевдоним «Сёто», ставший названием нового додзё. Слово «сёто» в японском языке означает буквально «сосновые волны» и не имеет какого-то скрытого тайного смысла. Тем не менее, мне хотелось бы рассказать, почему я его выбрал. Мой родной город Сюри окружён холмами, которые покрыты густыми лесами из криптомерий (японских сосен) и других субтропических растений. Среди холмов лежит гора Торао, принадлежащая барону Тёсукэ Иэ, который после моего приезда в Токио стал одним из моих первых покровителей. Слово «торао» в переводе означает «хвост тигра» и особенно подходит в данном случае, потому что гора была очень узкой и так густо заросла криптомериями, что действительно напоминала хвост тигра, если смотреть на неё издали. В свободное время я любил прогуливался вдоль горы Торао. Особенно хорошо было гулять ночью в полнолуние или при ясном небе, когда было светло от звёзд. В такое время, если подует лёгкий ветерок, можно было услышать шорох сосен и постичь всепоглощающую тайну Бытия. Для меня этот шорох леса был божественной музыкой. Поэты всего мира воспевают в своих стихах таинство леса. Меня всегда влекло то завораживающее одиночество, которое символизирует лес. Моя любовь к природе была, вероятно, особенно сильной, потому что я был единственным сыном в семье и слабым ребёнком в детстве. Однако, после сказанного было бы преувеличением считать меня нелюдимым. Тем не менее, после тяжёлой тренировки я больше всего любил гулять в одиночестве. Позже, когда мне было за двадцать, и я работал школьным учителем в Наха, я часто уходил на длинный узкий остров в заливе. Там был роскошный естественный парк Окунояма с великолепными соснами и большим прудом, в котором цвели лотосы. Единственным строением на острове был храм секты дзэн. Сюда я тоже приходил довольно часто, чтобы побродить в одиночестве среди деревьев. К тому времени я занимался каратэ уже несколько лет и, чем глубже я познавал это искусство, тем больше проникался его духовной сущностью. Наслаждаться одиночеством, слушая шелест ветра в верхушках сосен, по-моему, есть лучший путь к достижению спокойствия разума, столь необходимого в каратэ. Это было частью моей жизни в раннем детстве, и я решил, что лучшего псевдонима, чем Сёто, для моих стихов мне не найти. Прошли годы, и мой псевдоним стал известен больше, чем имя, данное мне родителями при рождении. Часто случалось, что люди меня не признавали, если я не добавлял к своему имени Фунакоси псевдоним Сёто.
